на главную

РУССКАЯ ИДЕЯ НА ПОРОГЕ XXI ВЕКА

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

О происхождении и содержании термина «русская идея» ………………

Проблема………………………………………………………………………...

Объект, цель исследования……………………………………………………

Актуальность исследования………………………………………………….

Русская религиозная философия с точки зрения православия……………

 

Глава I

РУССКАЯ ИДЕЯ В КОНТЕКСТЕ МИРОВОЙ

ИСТОРИИ

 

1. ХРИСТИАНСТВО И СМЫСЛ МИРОВОЙ ИСТОРИИ……………………………

Некоторые историософские мысли В.Соловьева…………………………...

Цель мировой истории…………………………………………………………

О мессианизме христианских народов……………………………………….

2. ИСТОЧНИКИ РУССКОГО МЕССИАНИЗМА……………………………………...

О причастности русской истории христианскому пути………………….

Геополитический фактор………………………………………………………

Природно-географический фактор…………………………………………….

Психологический фактор……………………………………………………….

Георелигиозный фактор………………………………………………………...

 

Глава II

ПРАВОСЛАВИЕ И РУССКАЯ ИДЕЯ

 

1. ИСТОРИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ЗАПАДНОЙ ЦЕРКВИ………………………….

Психологическое наследие античного Рима…………………………………

Богословие отцов западной Церкви……………………………………………

Германский фактор……………………………………………………………..

Логичность болезней Запада…………………………………………………...

2. ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЬ И ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ВОСТОЧНОГО ХРИСТИАНСТВА

О первичном психологическом акте православной

 веры, по И.Ильину……………………………………………………………….

Созерцательность православия и упреки его

 в исторической пассивности…………………………………………………..

О действии в мире и истории Благодати Божией через святых……

Последствия умаления на Западе домостроительства Святого Духа…..…

Космологический аспект православия………………………………….….……

Тайна обожения.Воскресение. Эсхатология………………………………..…..

Онтологизм и цельность духа……………………………………………………..

Свобода в православии…………………………………………………..……..…..

Тайна соборности ………………………………………………………..….…..…

Скромная внешность православия. Феномен незамечания

его Западом и значительной частью русской интеллигенции…………..…....

Народный идеал святой Руси, по Ф.М.Достоевскому и В.Иванову……..…...

Православие способно перевернуть мир……………………………………..….

 

Глава III

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ   И   НАЦИОНАЛЬНЫЙ

АСПЕКТЫ   РУССКОЙ   ИДЕИ

 

1.ИСТОЧНИКИ РУССКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ……………….

Изначальное свободолюбие русского человека……………………………….

Библейское отношение к государственной власти………………………...

Недоверие к государственности как первый

источник русского государственного сознания………………………………

Острая историческая потребность в сильном государстве

 как второй источник русского государственного сознания……………….

Причины, обусловившие монархическую форму русской

 государственности …………………………………………………………….

Некоторые черты русского самодержавия………………………………….

2. ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО………………………………………………………..

Изначальные отношения к земной государственности

 на Западе и на Востоке………………………………………………………...

Православный идеал симфонии властей …………………………………….

Симфония в России и сравнение ее с западным церковным

абсолютизмом…………………………………………………………………...

3. НАЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ РУССКОЙ ИДЕИ…………………………………...

О русской национальной терпимости……………………………………….

О русской национальной идее………………………………………………….

О здоровом патриотизме………………………………………………………

 

Глава IV

РУССКАЯ ИДЕЯ МЕЖДУ ВОСТОКОМ И ЗАПАДОМ

 

1. ВОСТОК, ЗАПАД И РОССИЯ……………………………………………………….

Восток, Запад и христианство……………………………………………….

Русские историософские школы………………………………………………

О соединяющей роли России……………………………………………………

Перспективы и опасности объединения человечества……………………..

2. КРИТИКА ЗАПАДА……………………………………………………………………

Кризис Запада есть кризис западного

 христианства. Фактор рационализма………………………………………..

Соотношение веры и разума…………………………………………………….

 Индивидуализм. Кризис личности…………………………………………….

Кризис морали. Чувственность. Мещанство…………………………………

О несвободе Запада………………………………………………………………..

Онтологический кризис……………………………………………………….….

О самоудовлетворенности Запада………………………………………………

3. ОПРАВДАНИЕ ЗАПАДА………………………………………………………….……

Вклад Запада ………………………………………………………………………

Путь Запада – путь Фауста……………………………………………………...

4. РОССИЯ И ВОСТОК……………………………………………………………………

Значимость Востока для России………………………………………………..

О религиозности Востока………………………………………………………..

Религии Востока как детоводители ко Христу……………………………….

Восток ожидает своего обращения……………………………………………..

Трансформация баланса Восток-Запад…………………………………………

 

Глава V

ФЕНОМЕН РЕВОЛЮЦИИ И РУССКАЯ ИДЕЯ

О причинах русской революции………………………………………………..

Кризис доверия власти у простого народа…………………………...………

Социальная несправедливость как причина революции……………………

Бунт против гуманистической культуры…………………………………...

Религиозность русского коммунизма……………………………………….…

Последствия революции………………………………………………………..

Смысл и значение русского коммунизма………………………………………

О нерастраченной энергии русской души……………………………………..

 

Глава VI

КУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ РУССКОЙ ИДЕИ

 

1. РУССКАЯ ИДЕЯ И ХРИСТИАНСКАЯ КУЛЬТУРА………………………………

Рассуждение о ценности земной культуры с точки зрения христианства…………………………………………………………………..

Сомнения русской философии в ценности культуры ………………………

Относительное оправдание культуры христианской

 мыслью и русской философией………………………………………….……..

Об особенностях строительства христианской культуры………………..

2. НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ ………………………………..…….

О критериях оценки русской культуры………………………………..……….

Русская культура неотделима от православия……………………..…………

Суть русской культуры – искание Бога…………………………………………

Основные черты русской философии ……………………………….…………..

 

Глава VII

РУССКАЯ ИДЕЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

 

Об «александризме» современной эпохи. Ожидание

глобальных перемен…………………………………………………  ………..

О современном кризисе России……………………………………………….

О духовном и культурном кризисе современного мира…………………….

О необходимости возврата к христианским корням.

 Роль России и правослвия……………………………………….……………

Сущность русской идеи………………………………………..………………

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

О происхождении и содержании термина «русская идея»

Происхождение термина «русская идея» обычно связывают с именем В.С.Соловьева, в 1888 г. выступившего в Париже, в салоне княгини Витгенштейн, с лекцией, которая так и называлась - «Русская идея». В лекции Соловьева этот термин является уже устойчивым оборотом с вполне определенным смыслом, который с того времени получил широкое распространение в трудах самых разных авторов.

Однако в более общем словоупотреблении понятие «русская идея» встречалось еще до Соловьева и восходит, вероятно, к Ф.М.Достоевскому, писавшему в 1861 году следующее:

«Мы знаем, что не оградимся уже теперь китайскими стенами от челове­чества. Мы предугадываем, что характер нашей буду­щей деятельности должен быть в высшей степени об­щечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях»[1].

Также и в «Дневнике писателя» за 1877 г. имеются следующие слова:

«Нацио­нальная идея русская есть в конце концов лишь всемирное общечеловеческое объединение»[2].

Конечно, термин «русская идея», вошедший в употребление со второй половины XIX в., не явился тогда чем-то принципиально новым. По своему содержанию он просто отразил то православно-христианское сознание, которое было присуще русскому народу во все века своей истории[3]. Появление же этого термина у русских писателей того времени ознаменовало лишь начало осмысления исконных вековых идеалов России в категориях философии.

Смысл, вкладываемый русскими мыслителями в термин «русская идея», является двойствененным. В первичном своем и главном значении (в каком понимали этот термин его создатели – Достоевский и Соловьев, а до них – все русское религиозное самосознание) русская идея – это высшее религиозное историософское предназначение России, полученное ею свыше – от Бога. Как видно, этот первый аспект есть аспект всецело религиозный и метафизический. Для лучшего его понимания нелишне будет вспомнить, что означает в древней классической философии само слово «идея». В.С.Соловьев в «Философском словаре» дает следующее определение:

«В древней философии так обозначается умопостигаемая и вечная сущность предмета в противоположность его чувственному, преходящему явлению»[4].

В полном соответствии с таким классическим пониманием «идеи» В.Соловьев дает и трактовку идеи применительно к какому-либо народу:

«идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»[5].

Такое понимание идеи нации, в т.ч. и русской, разделяет и Н.А.Бердяев, который во вступлении к своей книге «Русская идея» писал следующее:

«Меня будет интересовать не столько вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько вопрос о том, что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея»[6].

Так же думал и Ф.А.Степун:

«В своих размышлениях я исхожу из понимания идеи как Божьего замысла о сущностях вещей, людей, времен и народов. Так как весь мир замышлен Богом, а не кем-либо иным, то необходимо признать, что все народы, великие и малые, таят в себе свои идеи, как бы сокро­венные духовные зерна, из которых растет и развивается душевно-физическая плоть народа; становится и слагается его судьба»[7].

Итак, в своем метафизическом аспекте русская идея есть то, что замыслил Бог о России. Конечно, строго говоря, человек силами своих естественных способностей не может непосредственно проникать в замыслы Бога о мире и народах, его населяющих. Однако об этих замыслах Божиих мы можем знать то, что Сам Бог открывает нам о них – в Библии, в писаниях святых отцов, и в тех смыслах Божия Промысла, которые открывают нам история и культура того или иного народа, в нашем случае – русская история и культура[8]. Все это перечисленное и может являться источниками нашего знания о метафизической стороне русской идеи.

Что же касается второго значения термина «русская идея», то под ним следует понимать все то, что создано русским духом – все характерные и значимые черты русской культуры, русской литературы и философии.  Этот второй культурно-исторический аспект всецело является отражением и преломлением в земной жизни и истории первого аспекта, т.е. превечного замысла Божия о России, является, в соответствии с вышеприведенным определением «идеи» В.Соловьевым, «чувственным, преходящим явлением», культурно-историческим феноменом.

Таким образом, русская идея имеет два аспекта – небесный (метафизический) и земной (эмпирический). Оба эти аспекта тесно связаны между собой, и можно сказать, что второй аспект русской идеи не отделим от первого. Первый ее аспект, определяемый нашими  философами как «замысел Бога о России», является тем религиозным метафизическим источником, из которого только и может рождаться второй аспект – русская культура и все лучшее и вечное, что есть в ней. Поэтому бессмысленно и совершенно ошибочно было бы пытаться при изучении феномена русской идеи ограничиться рассмотрением одного лишь культурно-исторического ее аспекта, упуская из виду аспект религиозный и метафизический. Такие попытки заведомо были бы бесплодными, ибо без религии и метафизики русская идея вырождается и перестает быть сама собой. В.Соловьев не придумал от себя определение русской идеи -  он в данном случае просто выразил традиционное религиозное самосознание, носителем которого был православный народ на протяжении всей русской истории.

 

Проблема

 

И здесь мы подходим к главной, на наш взгляд, проблеме, которая встает во весь рост при современных опытах раскрытия и осмысления феномена русской идеи. Проблема эта заключается в утере первой (и главной) религиозной ее стороны , в полной подчас слепоте современных писателей по отношению к живой христианской и православной ее составляющей, без которой никакой русской идеи нет, и быть не может. Эту простую истину ясно сознавали все русские философы, в писаниях которых такая религиозная составляющая неизменно поставлена во главу угла.

«Русская идея, мы знаем это, не может быть ничем иным, как некоторым определенным аспектом идеи христианской, и миссия нашего народа может стать для нас ясна, лишь когда мы проникнем в истинный смысл христианства»[9], - писал В.Соловьев.

Русская идея неотделима от христианства и от православия, и когда современные исследователи, в большинстве своем далекие от христианства вообще, а уж тем более от глубокого и истинного его смысла, пытаются писать о русской идее, то от этой идеи у них ничего не остается. И этот результат является неизбежным, - так всегда бывает в тех случаях, когда начинают судить о какой-либо вещи, упуская при этом из виду ее душу, ее глубокую сущность[10]. Пытаться понять смысл русской идеи, не зная, не понимая, а тем более недолюбливая христианство и православие, есть пустое занятие. Это все равно, что пытаться изучать историю ветхозаветного Израиля, не принимая во внимание главный ее нерв – ветхозаветную религию и Моисеев закон, и, игнорируя таким образом самую душу еврейского народа, пытаться строить его историю, исходя лишь из политических, военных, экономических и географических факторов. Такая история заведомо будет ущербной, плоской и примитивной. Однако именно это пытаются делать многие авторы, пишущие сегодня о русской идее, - осмыслить русский путь, русскую культуру и духовность, игнорируя ее сердце и ее душу – православное христианство. Не зря Достоевский говорил, что кто не понимает православия, - никогда и ничего не поймет в русском народе. Сегодня эти его слова сбываются: наша расцерковленная общественность слишком часто демонстрирует, как мало она способна понимать Россию, русскую духовность и культуру. Утратив живое христианское и Евангельское мировоззрение, эта общественность даже в лице лучших своих представителей все склонна измерять в категориях материально-мирских и в конечном итоге неизбежно языческих ценностей. Приведем пример. Доктор философских наук МГУ О.Волкогонова (автор по-своему глубокий и благомысленный) пишет:

«Для теоретиков русской идеи всегда было характерно пренебрежение к экономическим или правовым реалиям, модель «правового общества», основанного на экономической стабильности, для них мелка и недостаточно масштабна. Вселенское братство, спасение погрязшего в материализме и рационализме человечества, объединение Востока и Запада, одухотворение жизни, выработка новых ориентиров культурного развития и т.д. – вот великие задачи, достойные великой России. Спорить с такими задачами трудно, - с одной стороны, только нравственно неполноценного человека не вдохновит идея человеческого братства, а с другой, - спор теряет всякое конкретное содержание, «вязнет» в неопределенных посылках и определениях, сводится к констатации благих пожеланий, которыми, как известно, вымощена дорога отнюдь не в райское местечко»[11].

Из этих слов отчетливо видно, что такие любимые темы русской философии, как вселенское христианское братство, спасение мира от бездуховности и проч., лишены для автора всякого конкретного содержания, все это – не более чем «неопределенные посылки» и бесплодные «благие пожелания», уводящие куда-то в сторону от истинного и спасительного пути, ведущего к высшему благу и идеалу всех трезвомыслящих людей – «правовому обществу, основанному на экономической стабильности».

Между тем задачи и проблемы русской философии, о которых говорит здесь О.Волкогонова, совершенно естественны и понятны для каждого верующего во Христа человека, ибо они или непосредственно являются теми задачами, которые ставит перед человечеством Богочеловек Христос, или же логически следуют из них. Например, известное пренебрежение «теоретиков русской идеи» к идеалу правового и материально богатого общества, над чем иронизирует О.Волкогонова, естественно следует из заповеди Христа:

«… не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или «что пить?» или «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф.6,31-33).

Из этих же известных слов Нагорной проповеди следуют и неизменные поиски русской идеей и русской философией «Царства Божия и правды Его» - именно поиски вселенского Христова братства, спасения человечества, соединения Востока и Запада и т.п. Заботы же об экономической стабильности, о том, «что нам есть?» и «что пить?», - русская идея, по заповеди Христа, отбрасывает как языческие.

Представляется совершенно естественным, что для человека, не имеющего живой и действенной веры в истину Евангелия и по этой причине не видящего ничего, превышающего земные реалии, - русская идея просто не существует. Ибо все темы и вопросы, которые она ставит, будут для него неизбежно чем-то абстрактным, бесплодным и отвлеченным – просто по той причине, что и Евангельские категории, такие, как: Царствие Божие, спасение мира, всеобщее воскресение мертвых и пр. – есть для него лишь бесплодная абстракция. Надежды же и идеалы такого человека в конечном итоге всегда сводятся к «экономической стабильности», «растущему производству» и «хорошо работающей полиции»[12]. Поэтому, прежде чем говорить с кем-то о русской идее, нужно бы сначала спросить своего собеседника, верует ли он в то, что Христос есть истинный Бог, сотворивший небо и землю, что Он и только Он один есть путь, истина и жизнь, что Он воскрес из мертвых, вознесся на небо и ожидает нас всех к Себе, - одним словом, верует ли он так, как верила Россия на протяжении тысячелетней своей истории, и если собеседник не верит или хотя бы не сочувствует всему этому, то можно заранее сказать, что русская идея будет недоступна его пониманию. И здесь не поможет никакая научная эрудиция, ибо русская идея есть идея веры – православной христианской веры, и не может понимать ее человек, этой веры чуждый.

Все без исключения достойные внимания русские философы категориически утверждали, что русский путь и русская идея неотделимы от пути и идеи христианской. Вот слова В.Соловьева из его работы «Русская идея» - той самой, которая произвела на свет этот термин и положила начало его философскому осмыслению:

«Русский народ — народ христианский, и, следователь­но, чтобы познать истинную русскую идею, нельзя ставить себе вопроса, что сделает Россия чрез себя и для себя, но что она должна сделать во имя христианского начала, при­знаваемого ею»[13].

И еще его же слова:

«Русская идея не может заключаться в отречении от нашего крещения. Русская идея, исторический долг России, требует от нас признания нашей неразрывной связи с вселенским семейством Христа»[14].

И.Ильин писал в 1951 г., что

«если мы обратимся к ее (русской идеи. – Д.М.) религиозному ис­точнику, то мы увидим, что это есть идея православного христианства. Россия восприняла свое национальное за­дание тысячу лет тому назад от христианства: осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую хрис­тианским духом любви и созерцания, свободы и пред­метности. Этой идее будет верна и грядущая Россия»[15].

Современная нам Россия как раз и находится в процессе возвращения к этой своей воспринятой от православного христианства идее, к своему вековечному идеалу.

Таким образом, основная проблема, решению которой должна способствовать данная работа, заключается в остром дефиците здравой и верной церковно-православной точки зрения на русскую идею и все то, что с ней связано в современной философской и общественно-политической русской мысли. Русской идее должно быть возвращено ее религиозно-православное измерение, без которой никакой русской идеи нет и быть не может.

 

Объект, цель исследования

 

Объектом исследования является  русская идея  в двух вышеуказанных ее аспектах: религиозно-метафизическом и культурно-историческом. Этот объект будет исследоваться с позиций православия. Цель исследования: дать церковный, православно-богословский взгляд на некоторые основные (на все дать невозможно) стороны феномена русской идеи. В этой цели, при условии ее достижения, заключается и научная новизна данной работы.

Чтобы достигнуть поставленной цели, необходимо изучить не только работы собственно русских философов, но и писания святых Православной Церкви, ее подвижников и духоносных мужей, ее иерархов. Также из поставленной цели вытекает необходимость обращения к трудам русской православно-богословской академической школы, таких, например, авторов, как А.В.Карташев, В.Н.Лосский, С.Верховской, И.Мейендорф, А.Шмеман и др. В исследовании также будут приниматься во внимание труды и других разнообразных авторов, посвященные осмыслению русской идеи, среди которых Л.Тихомиров, М.Бахтин, П.Сорокин, В.Шубарт, а из современных – А.Солженицын, В.Кожинов, А.Гулыга, А.И.Неклесса, В.И.Максименко, Г.Клинтон и др.

Следует сказать также, что хотя период данного исследования ограничен пределами ХХ века, однако совершенно невозможно избежать в его рамках обращения и к авторам XIX века – таким, как И.В.Киреевский, А.С.Хомяков, К.С.Аксаков, В.С.Соловьев, а также и к классикам русской художественной литературы – А.С.Пушкину, М.Ю.Лермонтову, Н.В.Гоголю, Ф.М.Достоевскому. Причина такой необходимости очевидна и заключается в том, что философия ХХ в. непосредственно и органично вырастает из философии и литературы века XIX – из славянофилов, Достоевского и Соловьева, почему и невозможно отделить здесь одно от другого. Однако ссылки на авторов XIX в. имеют, конечно, вспомогательный характер и лишь способствуют лучшему уяснению происхождения и развития тех или иных идей в русской философской мысли.

Из поставленной же цели – дать православное видение русской идеи - вытекает также и необходимость частого сравнения и сопоставления всех аспектов феномена русской идеи с западным миром – с его религиозными, историческими и культурными реалиями. Ибо все различия между Западом и Россией так или иначе коренятся в различном понимании христианства у них и у нас. Будучи некогда единым христианским миром, Восток и Запад приблизительно с XI в. разделились и пошли каждый своим особым путем, породив две различные, непохожие друг на друга цивилизации. И поэтому глубже понять православный русский культурный тип можно, лишь сравнивая его с типом западноевропейским.

 

Актуальность исследования

 

Одной из характерных черт современной российской действительности является беспрецедентное и полное отсутствие у нас какой-либо национально-государственной идеи, какой-либо мировоззренческой системы координат, в рамках которых всегда осуществляется развитие, жизнь и историческое движение народов и культур. Пережив ХХ век, который был для России веком катастроф, наша страна, обессиленная и изнемогшая, оказалась как бы в некоторой идейной пустоте, в условиях, когда недавняя коммунистическая идеология была выброшена на свалку истории, а новой системы мировоззрения в народном сознании еще не выработалось. Конечно, такое положение вещей не может продолжаться долго – идеологическая пустота непременно должна быть чем-то заполнена. Очевидно, что от того, чем именно она будет заполнена, зависит и дальнейшая судьба России – тот будущий исторический путь, по которому пойдет она, преодолев сегодняшнее состояние смуты и распада. Русский народ, подобно былинному богатырю, стоит сегодня на некотором перепутье огромной важности, ибо от того выбора, который он сделает, зависит не только его собственная судьба, но и судьбы многих других стран, народов и континентов, а в конечном итоге и судьбы всего мира[16]. Поэтому вопрос мировоззренческого самоопределения России является также предметом пристального внимания всех главных политических сил мира, является тем центром, где сталкиваются интересы ведущих мировых держав, которые пытаются так или иначе повлиять на этот судьбоносный русский выбор и направить его в нужном для них направлении.

Причиной тотальной идейной дезориентации, столь характерной для современного российского общества, является его катастрофический вековой (в течение ХХ столетия) разрыв со своей собственной историей, со своей традицией, со своей культурой и религией. Поэтому для того, чтобы вновь обрести ценностную систему координат и сделать таким образом свое историческое бытие осмысленным, Россия обязательно должна вернуться к своим историческим, культурным и религиозным корням, ко всему лучшему, что было ею накоплено за тысячелетнюю историю. Только таким путем она сможет вспомнить, кто она есть, каков ее путь и каковы ее идеалы и точки отсчета в этом мире. Поэтому задача возвращения к своим корням и обретения вновь своей традиции для современной России есть задача чрезвычайной важности. Без ее решения дальнейшее правильное развитие страны представляется невозможным, а ее будущее – темным. По этой причине очень актуальны на сегодняшний день для исследования темы, так или иначе связанные с этой задачей и содействующие ее решению. К кругу этих тем, несомненно, принадлежит и тема настоящей работы.

 

Русская религиозная философия с точки зрения православия

 

Ставя перед собой цель дать православную точку зрения на объект нашего исследования (русская идея), мы неизбежно сталкиваемся с проблемой критики источников на предмет их православности. Являются ли те сочинения философов, на которые мы будем опираться в данной работе, надежными и неповрежденными с точки зрения строгой православности, или же они ненадежны в этом отношении и переполнены искажениями православной истины – так стоит вопрос.

Не приходится сомневаться, что назвать православными произведения наших религиозных философов с точки зрения строгой церковности не представляется возможным. Читая эти произведения, убеждаешься, что люди, их написавшие, по-видимому совершенно не считали себя связанными православным святоотеческим вероучением, - догматы Церкви были явно не для них[17]. В их сочинениях можно встретить немало мыслей ложных, еретических, провокационных, антицерковных, а то и кощунственных - вплоть до откровенно демонических и богохульных. И подчас приходится лишь удивляться, с каким пафосом, с каким талантом и силой убеждения, с какой абсолютной уверенностью в своей правоте и непогрешимости философы утверждают какую-нибудь ересь или откровенную белиберду.

Будучи необычайно эрудированны и начитаны в философской, исторической, художественной, научной и другой специальной литературе, наши религиозные философы, как правило, не отличались этим в литературе святоотеческой и богословской. Если же они и читали ее, то по большей части были неспособны правильно и глубоко понимать[18]. Источниками для своего философствования наши философы нередко имели самые разные религиозные и философские традиции, нередко неправославные, а порой и вовсе нехристианские[19]. И поэтому странно было бы ожидать от этой «перекультуренной» и «профилософствовавшейся» публики слишком большой серьезности и строгости в отношении церковных догматов и святоотеческого богословия.

Православие для наших философов очень часто было объектом критики, причем, как правило, несправедливой и тенденциозной. Читая, скажем, отдельные места сочинений Бердяева, можно прийти к заключению, что какие-нибудь самые нелепые и изуверские сектанты ему по духу ближе, чем православные святые и духоносные люди (которых, кстати, во времена Бердяева немало жило в России)[20]. Однако мыслитель не сумел разглядеть этих столпов Духа.

В своей критике Православной Церкви наши философы, как правило, стремятся наглядно продемонстрировать, что очень многое в Церкви обстоит не так, как должно быть, и что все это нужно исправить тем или иным хорошо известным им способом. При таких обстоятельствах логично было бы ожидать от этих людей, чтобы они своей жизнью хоть сколько-нибудь  подтвердили то, что так ясно, убедительно и талантливо изложили на бумаге, т.е. чтобы составили, например, из себя общину христиан, при взгляде на жизнь которых хотелось бы им подражать. Однако ничего этого и в помине не было, - дальше споров и разговоров дело не пошло, в полном соответствии с мыслью свт. Григория Нисского, писавшего, что философия всегда мучится родами, но никогда не в состоянии родить живого младенца.

Далее: сама основа, сам метод религиозной философии является в известной степени ущербным и двусмысленным. Ибо этот метод сводится к тому, чтобы позвать веру, Откровение, Церковь и даже Самого Бога на суд разума. Перед судом разума они должны давать отчет и оправдываться. Творец должен оправдываться перед творением. Такую порочность самых глубоких основ религиозной философии всегда очень остро чувствовал (и беспощадно обличал) Л.Шестов. О методе религиозной философии он пишет следующее:

«нельзя, на манер Филона, Соловьева или Толстого, вытравлять из Св. Писания его душу лишь затем, чтобы «примирить» греческий разум с библейским Откровением. Все такого рода попытки неизбежно приво­дят к одному результату: к самодержавию разума. Так вышло и у Соловьева. Он задался целью во что бы то ни стало оправдать Откровение пред разумом - и,  в конце концов, у него от Откровения ничего не осталось. Не скажу, чтоб в своих «оправданиях» Соловьев был особенно оригинален или изобретателен. Он говорит то, что говорят все, - повторяет Спинозу, Канта, Фихте, особенно же Гегеля и Шеллинга. Как они, он тоже «опра­вдывает» не только добро, но и Бога, и это тоже, как они, называет религиозной философией. Он убежден, что Бога нужно оправдывать, что неоправданный Бог — не есть Бог… он постоянно ссылается на Св. Писание - но лишь затем, чтоб показать, что и там считается истиной  лишь то, что «понятно, желательно и спасительно само по себе». Автономный разум и автономная мораль засло­няют пред ним Откровение, пророки и апостолы идут у него в школу Платона, Канта, Спинозы, Шеллинга и Гегеля»[21].

Таков, по Л.Шестову, основной метод религиозной философии, и нельзя не признать, что это верно относительно даже и русских философов, не говоря уже о западных, где удел веры, Откровения, а следовательно, и Виновника Откровения, Господа, – сидеть на скамье подсудимых перед лицом непогрешимого судии – человеческого разума - и почти всегда выслушивать в конце этого процесса смертный приговор, подобно тому, как это было на суде Пилата.

Принимая все это во внимание, можно говорить, что уже в одном том, что мысли и изречения философов предполагается цитировать в данном сочинении рядом с мыслями и изречениями святых отцов Церкви, заключается некоторая небезопасная двусмысленность в силу естественно предполагаемой из такого цитирования их равнозначности и равноценности. Читая, например, текст, где мысли таких великих столпов святости, как прпп. Макарий Египетский, Исаак Сирин и Силуан Афонский, чередуются с цитатами  В.С.Соловьева и Н.А.Бердяева, может сложиться впечатление, что вторые ничем не отличаются от первых, а то и превосходят их по смелости мысли и изощренности литературного стиля. И нужно признать, что такая ценностная дезориентация может оказаться очень опасной. Чтобы избежать этой опасности, следует всегда помнить истинную иерархию ценностей и в соответствии с ней измерять истины человеческого разума и религиозной философии Откровением и писаниями святых отцов, а не наоборот.

Показательным в свете всего сказанного является также отношение простого русского народа к людям, занимающимся философией, –  это отношение всегда было очень сдержанным. Ф.М.Достоевский, выражая народную точку зрения по этому вопросу, писал:

«Что такое философ? Слово «философ» у нас на Руси есть слово бранное и означает: «дурак»[22].

Глубокая психологически-подсознательная подоплека такого строгого народного приговора вполне ясна – ведь, исходя из самого значения слова, «философ» – это человек, любящий мудрость и ищущий истину. А поскольку православие есть высшая, последняя мудрость и абсолютная истина, то чего большего можно искать? И как еще назвать того человека, который оставляет эту православную истину и пытается найти еще какую-то иную, отличную от православной и церковной? Только безумцем и глупцом[23].

Таковы теневые стороны и болезни религиозной философии. Однако эти теневые стороны есть не вся правда о религиозной философии, но лишь ее половина. Вторая же половина правды заключается в том, что в русской религиозной философии хранятся многие сокровища здравой, верной и глубокой христианской мысли. Русская религиозная философия – уникальное явление. Это по сути единственная глубокая и развитая религиозная философия, выросшая на почве православия и являющаяся синтезом двух составляющих: развитого философского умозрения с одной стороны, и православной истины – с другой. Такая философия могла родиться только в России. На Западе она не могла родиться по той причине, что там хотя и было развитое умозрение, но не было православия. Что же касается других православных народов, то там православие было, но не было (по причинам чисто исторического характера – многовекового ига османов) развитого философского умозрения, развитой образовательной академической традиции.

У нас же были обе эти составляющие – и укорененность русской души в православии, и развитая академическая традиция, опирающаяся на многовековую мощь Российской империи. Поэтому и родилась такая философия именно у нас. И нужно сказать, что само время благоприятствовало ее появлению – ибо XIX век был веком философии. Перефразируя В.Эрна, можно сказать, что само время тогда философствовало. Начавшись с немецкого идеализма, волна философского умозрения затопила Европу и достигла России, где нашла для себя благоприятную почву. В прочих же странах православного мира такой благоприятной почвы не было, а позже, в ХХ в., когда она как будто бы появилась, момент был уже упущен, ибо философская волна уже схлынула и время в этом столетии уже не философствовало. Если же жила еще и творила в ХХ веке блестящая плеяда русских мыслителей, то нужно иметь в виду, что укоренены были эти люди в богатых философских традициях, восходящих именно к XIX веку, а не к плоскому и антифилософскому ХХ-му[24]. Таким образом, уникальность феномена русской религиозной философии определяется не только местом но и временем – эта философия могла возникнуть лишь тогда, когда она возникла, но не раньше и не позже.

Русская философия родилась и развивалась в православной среде. Практически все русские философы были все-таки, несмотря ни на что, православными людьми[25]. Благодаря глубоким православным корням своих создателей русская религиозная философия дала многие здравые, верные, глубокие и сильные мысли и идеи.

В качестве примера таких идей можно указать на концепцию «субстанционального добра» С.Л.Франка, а также и на сродную ей мысль В.Эрна об «онтологичности истины». Добро в понимании Франка не есть «отношение между людьми», но является субстанциональным. Подобно и «истина» в трактовке В.Эрна не есть «соответствие чего-то с чем-то», но она онтологична и так же, как добро у Франка, субстанциональна. Очевидно, что такие идеи могли возникнуть только на почве православного богословия, одной из центральных тем которого является учение о Благодати – о нетварной энергии Божества, действующей в мире, и обоживающей человека, принявшего ее.

Также и такая столь значимая для русской философии категория, как соборность, всецело обусловлена православным пониманием единения людей в Духе Святом, единения, также имеющего субстанциональную и онтологическую основу – Благодать Святого Духа – а не лишь отвлеченно-умозрительную, как это имеет место в европейской философии.

Русская философия выразила многие истинные смыслы неповрежденного богословия восточной Церкви на языке философского умозрения – в этом ее главная заслуга и непреходящее значение. Если иногда поверхностному взгляду и может показаться, что многие темы русской философии неоригинальны и заимствованы ею из философии западной, то следует иметь в виду, что заимствовано всегда лишь то, что относится к этому философско-умозрительному языку, а не к тому, что на этом языке говорится[26]. А.Ф.Лосев писал:

«Было ошибочным у старых исследователей их стремление видеть в русской философии по­всюду только западное заимствование. Западным здесь было то, что для русских писателей как раз было наименее существенным. А существенным для них было то, что они сами вкладывали в эти внешне попавшиеся им в западной литературе формы»[27].

И вот все то лучшее и существенное, что удалось вложить русским философам в умозрительные формы, – проистекает из чистого и драгоценного источника православной восточной мысли.

Таким образом, православное отношение к трудам русских философов является двойственным. С одной стороны, оно не может принять тех искажений христианской истины, которые нередко можно встретить в этих трудах. С другой стороны, в тех же самых сочинениях имеется немало и христианских верных и здравых идей, весьма глубоко осмысленных и талантливо выраженных. Поэтому православный исследователь, имеющий намерение опираться в своих исследованиях на труды русской религиозной философии, должен вспомнить мудрое правило свт. Василия Великого, данное им учащейся христианской молодежи относительно чтения античных языческих писателей – он, как известно, советовал им уподобляться пчеле, которая пролетает мимо разных нечистых и скверных мест, а садится только на те цветы, где можно собирать мед. Вот и в русской философии исследователь, если он хочет представить в своем труде православное видение проблемы, - должен быть, подобно пчеле, избирательным и уметь находить те цветы, с которых можно собирать мед христианской истины, темные же, бесплодные и погрешающие против такой истины места он должен обходить стороной[28].

на главную